Вместо эпилога
Небольшая эта повесть была закончена за несколько дней до фашистского путча на Кипре. Читатель, конечно, догадался, что ее герои живут именно на этом острове, и автор не стал бы уточнять место действия, если бы события не касались семьи доктора Папаса.
Как известно, фашисты на Кипре удержались у власти всего восемь дней. Эти восемь дней Ольга с детьми и Лепшей, вместе с другими семьями активистов прогрессивной партии трудового парода скрывались в горах. Георгий, отправив семью в безопасное место, ушел в подполье - он к этому времени стал членом президиума местной организации партии.
Организатор путча - военно-фашистская хунта в Греции - пала. Но страна была ввергнута в хаос, ее народ - обречен на страдание. Тысячи беженцев устремились на юг, спасаясь от снарядов и пуль, от произвола иностранных вояк. За короткий срок население города, где живут Папасы, увеличилось в несколько раз. На окраинах выросли лагеря беженцев, где не было защиты от палящего солнца, не хватало пищи, воды, медикаментов...
Иван Семенович сообщил, что через английскую военно-морскую базу на Родину будет отправлена советским теплоходом группа туристов, которая прибыла сюда как раз перед кризисом. Георгий не настаивал, а предлагал Ольге воспользоваться возможностью уехать с детьми.
- Я твоя жена, Георгий, - сказала она.- Не могу я оставить тебя одного в такое время.
Она помогала ему лечить раненых - их клиника, была превращена в военный госпиталь. Медперсонал клиники разбежался... А Георгий был не только врачом, у него хватало и общественных обязанностей. Кроме того, нужно было помогать беженцам. Нет, в такое время Ольга не могла покинуть мужа...
Тогда она, вероятно, выпросила у него несколько литров бензина, чтобы поехать к беженцам. В лагерях она бывала каждый день, осматривала детей, раздавала лекарства, пока они были, а когда кончились, помогала советами, как уберечь малышей.
«Вас Советский Союз прислал?» - спрашивали Ольгу мамаши.
«Нет, я сама пришла к вам...»
Но вы же русская!» - недоумевали те, считая, что доктора Ольгу все же направил к ним Советский Союз.
Рейс SU 507/508 был отменен. Но пройдет время, и советские лайнеры, как и раньше, будут летать на Кипр...
Если вам когда-нибудь встретится в Никосии среди пассажиров международного рейса SU 508 светло-русая женщина с мягкой, немного виноватой улыбкой на веснушчатом лице, с девочкой и мальчиком - чернявыми, но все-таки похожими на нее, то, вполне вероятно, вы видели Ольгу, Таню и Микиса. Если вас не затруднит, пусть она войдет в числе первых - в долгожданный для нее самолет и, когда он приземлится в Шереметьеве, в числе первых выйдет, - пожалуй, это все, чем можно помочь этой женщине.
Если же она вам встретится среди пассажиров, вылетающих из Шереметьева рейсом SU 507, - не торопите ее подняться по трапу, если ничто не угрожает расписанию. Ей не хочется улетать из Москвы, но надо: она мать, везет детей к отцу. Она - женщина, жена, едет к мужу, которого любит. Пусть она еще раз посмотрит на здание аэропорта, на небогатый лесок вдали, на молчаливых пограничников, кто знает, когда ей придется увидеть все это снова...
1974-1975
Первая публикация – Александр Ольшанский. Сто пятый километр. М., Современник, 1977
Вместо авторского послесловия к повести «SU 507/508»
В основе повести – история одной женщины, рассказанная мне Валентиной Ивановной Полуэхтовой в начале семидесятых годов прошлого века. У меня включилось воображение, и повесть была написана. Кинорежиссер Олег Бондарев, снявший «Мачеху», хотел снять фильм и о моей героине, но не получилось. Повесть вышла в книге и тут же в сокращенно варианте стала публиковаться в газете «Голос Родины», которая и предназначена для наших соотечественников за рубежом.
А на Кипре путч, прототипы моих героев бегут в Грецию (в том числе как бы и по моей вине!), оттуда в Москву. Валентине Ивановне высказываются претензии: как можно было печатать повесть, если Кипр – это большая деревня, где все друг друга знают? Более того - в повести фамилия почти точно указана. Он, это я, автор, был у нас – откуда он тогда знает, как у нас выглядит двор и дом внутри? Дама утверждала, что она не может меня вспомнить, но что я был у них дома, она не сомневается. И мать мою он знает, называет по имени-отчеству, знает, что медсестрой работает.
Естественно, Валентина Ивановна передала все претензии мне. В свое оправдание я сказал, что никогда не бывал на Кипре, не встречался с матерью ее кипрской подруги. Разве что в какой-то прежней жизни был на Кипре богачом и драматургом…
Я подписал прототипам моих героев книгу, но и тут прокололся – назвал не их фамилию, но очень близкую. Валентине Ивановне только и оставалось, что рассмеяться.
Ниже привожу копию письма, найденную через тридцать лет в моем архиве. Полагаю, что ни повесть, ни ее история никому уже не повредит. А читателям, бывающим на Кипре гораздо чаще, чем в Крыму, история эта будет интересна.
Уважаемые Ольга и Георгий... !
В связи с публикацией моей повести «Рейс SU 507/508» считаю необходимым обратиться к Вам с настоящим письмом.
Думается, что когда Вы прочтете повесть, у Вас не возникнет никакого сомнения в том, кто является прототипами ее героев. Каким же образом это получилось? Лет пять назад я увидел в кабинете Валентины Ивановны Полуэхтовой женщину, которая, когда я вошел, уже прощалась с нею. Это были Вы, Ольга, и когда вышли, Валентина Ивановна сказала:
- У этой женщины, Саша, удивительная судьба…
И она в течение двадцати-тридцати минут довольно кратко рассказал о Вас, Ольга, и о Вас, Георгий, вряд ли думая о том, что пройдет какое-то время и ее рассказ станет основой литературного произведения.
Ваша судьба заинтересовала меня, она показалась очень типичной и очень современной – развитие контактов между народами, нынешние огромные скорости передвижения и доступность общения, конечно же, будут всё в большей степени приводить не только к молодых людей разных народов, и к любви, и к бракам. Сделал попытку художнически осмыслить это, и года два спустя после той случайной встречи небольшая повесть была написана. Закончена буквально за два дня до фашистского путча на Кипре – меня это тогда самого удивило, и теперь я не могу односложно решать вопрос, есть ли предчувствие или телепатия или же их нет.
Извините великодушно, но я назвал своих героев Вашими именами – любые иные имена, кроме Ольги и Георгия, звучали фальшиво, слишком надумано, а о том, что Вашу мать, Ольга, действительно зовут Марией Тимофеевной, я узнал, когда Валентина Ивановна прочла повесть в книжке. Мне казалось, что не может быть у нее другого имени и отчества, но помнить это два года, если даже Валентина Ивановна назвала ее так, - я не мог, у меня не настолько хорошая память, особенно на имена и отчества. Но, тем не менее, ее так и зовут! Мало того, какие-то ситуации, о которых Валентина Ивановна не рассказывала, в повести оказались. Видимо, здесь произошло то, что можно назвать феноменом Брема – тот, как известно, по одному зубу мог восстановить скелет даже доисторического животного. Я же имел дело с логикой развития характеров, с логикой их поступков – а это вещи неумолимые…
Валентина Ивановна, чувствуется, сейчас немного шокирована, уже, вероятно, сожалеет, что рассказала мне Вашу, как говорили в старину, историю, я, признаться, тоже – как бы не принес своим неосторожным словом каких-либо Вам неприятностей и сложностей, которых, судя по всему, достаточно и без моей повести. Но я писал х у д о ж е с т в е н н о е произведение, имел при этом полное право распоряжаться его героями в соответствии со своим замыслом, а получилась вещь в некоторой степени документальная, потому что я, естественно, стремился как можно реалистичнее изобразить ситуацию и людей. Затем, после событий на Кипре, которые немало принесли волнений Валентине Ивановне и мне – у нее там друзья, а у меня – герои повести, я посчитал совершенно необходимым завершить ее злосчастным «Вместо эпилога», что придало ей еще большую документальность. Мало того, эта повестушка перепечатывается сейчас в «Голосе Родины» – а это трезвон на весь мир, который, я, увы, остановить не в силах.
Но при всём этом я утешаю себя надеждой, что герои моей повести вышли людьми достойными, что мне удалось в какой-то мере показать их духовный и нравственный рост в обстоятельствах практически неразрешимых и решить все-таки конфликт героев в пользу простой человеческой любви, любви к детям, любви к родной земле, в пользу добра и гуманизма.
Возможно, со временем я вернусь к повести, устраню многие очевидные ее недостатки, но пока приходится иметь дело с вариантом, который люди читают. В связи с этим я, как автор, прошу Вас ни в колем случае не отождествлять себя... с героями литературно-художественного произведения, а также других людей с другими персонажами повести, которые принадлежат авторской фантазии. Прошу учитывать это обстоятельство всех, кто будет пытаться делать подобное отождествление.
Заключительные положения этого письма я прилагаю в виде отдельного заявления, которое, кто знает, может вполне приходиться в Вашей очень сложной жизни.
Примите самые искренние пожелания счастья, успехов и крепкого здоровья. Прошу еще раз извинить великодушно, если в повести что получилось не так, как надо было бы.
Александр Ольшанский
Москва,
1 августа 1977 года
