18
Осенью 1959 года я должен был идти в армию. Шофером на работу никто не брал, поскольку у меня был диплом, автомехаником тоже. Я впервые почувствовал на своей шкуре, что такое советский безработный, который никому не нужен, ничем и никем не защищен. Пошел на несколько месяцев, которые оставались до призыва, слесарем в Изюмский известковый карьер. Начал с того, что попал в бригаду по вытаскиванию гусеничного экскаватора марки Э-202, лишь стрела которого торчала из речки Мокрый Изюмец, в тридцати метрах от впадения в Северский Донец. Экскаватор после капитального ремонта перегоняли зимой по льду, тот не выдержал, а когда пытались выбраться самостоятельно, то полетела шестеренка. Вот с этой шестеренкой и направил меня директор в Харьков: изготовить точно такую на каком-нибудь заводе. Спустя несколько дней вернулся с новой шестеренкой, изготовленной как следует и с закаленным верхним слоем. Старая была перекалена, вот она и не выдержала нагрузку в критический момент. Директор карьера назначил меня механиком, что не входило в мои планы.
Сам карьер располагался возле хутора Викнено, где похоронен известный декабрист барон Александр Евгеньевич Розен. Работа была как работа. Но она была слишком размеренной и спокойной. Взрывники подрывали пласты известняка, бульдозеры зачищали карьер, камни грузили вручную на самосвалы, которые везли их на станцию Изюм. Там экскаватор грузил известняк в вагоны, и уже в Харькове изготавливали из него силикатный кирпич. Техники в моем ведении было немного: несколько экскаваторов, столько же бульдозеров и грузовых машин, в основном для перевозки рабочих. Головной болью была самодельная установка для просеивания сыпучей массы, идущей в отвал, и выуживания из нее камней. Дело в том, что в отвалы уходило много мелких камней, и директор затеял ее сооружение. Все лето я проторчал на установке, но все-таки мы ее запустили. Но она то и дело ломалась, возле нее надо было держать ремонтную бригаду в полной готовности.
Наконец-то мои сверстники стали получать повестки из военкомата. Получил и я повестку на призывную комиссию. А поскольку меня призывают в армию, то решил уволиться и устроить себе отпуск.
Но старый врач-терапевт, прослушивая мое сердце на призывной медицинской комиссии, вдруг сказал:
- Вам не в армию надо идти, молодой человек, а ложиться в больницу.
А я уже и постригся наголо. В те времена  служба в армии в народе всячески приветствовалась. Считалось, что армия делала из парней мужчин. Отслуживший срочную молодой человек  как бы имел знак качества. Белобилетников ни отделы кадров, ни девчата   особенно не жаловали. Обидно было, что тебя причислили к ним.
Диагноз старика-терапевта спутал все мои планы. Я чувствовал себя нормально, и поэтому поехал в Чугуев. Если меня не берут в армию, то  следовало меня свои планы.
Но я не знал, что моя судьба была решена еще зимой. Тогда, спеша на день Ее рождения, я прошел 25 километров пешком в сильную метель, поскольку сугробы были такие, что не ходили машины. Пришел в Изюм, сел на автобус и вечером был в Чугуеве.
Мы пошли к ее старшей сестре - в рассказе «Любовь в Чугуеве» она Капа, пусть именуется так и здесь. Мы сидели за столом, и вдруг Капа взяла меня за рукав сорочки - я думал, что испачкался где-то. Она щупала материал пальцами, определяя, шелковая она или искусственная.
- Вискозная, - подсказал я, а у самого все внутри перевернулось.
Пошел разговор о зарплате. Я не знал, сколько получаю, поскольку платить мне должны были 70 процентов от оклада председателя колхоза. Но знал точно, что от государства мне была положена доплата в размере 430 рублей, вот ее-то я и получал каждый месяц. Капа, которая работала в пошивочном ателье, меня почему-то недолюбливала, называла не иначе как трактористом. Видимо, считала это оскорблением. Вискозная сорочка и неопределенность заработной платы, судя по всему, стали в ее умелых руках неопровержимыми доказательствами моей несостоятельности.
Надо сказать, что я, голомозый, летел как на крыльях в Чугуев. Поразительно, однако еще с моста через Донец я увидел Ее на берегу реки, по крайней мере за полкилометра. Сойдя с автобуса, я пошел к Донцу. Шел по тропинке меж кустов, вспоминал, сколько раз мы ходили по ней. Не ошибся: на тропинке я встретил Ее и какого-то маленького парня в блестящих атласных трусах. Она растерялась, в таком же состоянии был и ее спутник, который счел за благо поскорее оставить нас.
Я Ей о том, что меня не берут в армию, а Она о том, что выходит замуж за этого, в атласных трусах. Он окончил Чугуевское летное училище, а поскольку Она была продавщицей в гарнизонном магазине, этого и следовало ожидать. И Капа ее устроила туда с этой же целью. Пошли к ним домой. Мне надо было тут же повернуться и уйти, но я, ошарашенный свалившимися на меня новостями, видимо, не способен был на такой шаг.
Мы решили устроить что-то вроде вечера прощания, отправились в Дом офицеров на какой-то фильм. Нет, мне в жизни всегда решительно «везло» - нас встретил ее одноклассник из Зачуговки, лосина еще тот. Встретил тогда, когда Она была уже чужой невестой! С ним было еще человек пять, все поддатые. Завязалась драка, прикрывая лицо и раздавая удары налево и направо руками и ногами, я продрался сквозь толпу. Передо мной оказался какая-то дверь, я пошел по коридору, вдруг глаза ослепило и раздались крики:
- Эй, сойди со сцены!
Оказалось, попал в кинозал. Предложение сойти с чугуевской сцены было явно многозначительным. Однако я не знал, что с Нею, и пошел к ним домой. Идти вновь к Дому офицеров - это опять ввязаться в драку. Я сел на скамейку перед калиткой, где у нас было столько счастливых часов, и стал ждать. Спустя час появилась и Она с какой-то соседкой - они были на танцверанде.
Была поздняя ночь. Автобусы в такое время не ходили. В гостиницу заявляться тоже было поздно. Пришлось ночевать у них.
Утром были слезы, слова о любви, о том, что Она дала слово и сдержит его. Она шпаклевала окна, готовясь к своей свадьбе. Потом Она пошла провожать меня на автобусную остановку. Помню, что кондуктор очень удивилась, когда я взял один билет.
- Вас же было двое! - воскликнула она очень не к месту. Должно быть, со стороны мы казались неразлучными.

У Вас недостаточно прав для комментирования