88
А в России электорат якобы проголосовал сердцем и с помощью коробок из-под ксерокса с долларами за Ельцина, и всесоюзный Герострат остался на президентском троне на второй срок. Ничего хорошего  его правление России не принесло. Конечно, сейчас те, кто при нем сказочно обогатился, с помощью своих подручных средств пытаются придать ему черты  чуть ли не мудрого государственного деятеля. Таковым он никогда не был, его руление  привело к развалу экономики, разграблению страны и ограблению россиян, сокращению уровня жизни населения, чудовищной смертности, разгулу  организованного бандитизма. При  нем не платились  месяцами пенсии, а годами – зарплаты.  Россия при Ельцине понесла потери, по многим показателям сравнимые или даже превышающие  во время Великой Отечественной войны. Из войны страна вышла победительницей, в голоде и холоде восстановила в считанные годы народное хозяйство, а Ельцин  и его команда превратили страну в развалюху, в жалкую международную нищенку, не способную при колоссальном богатстве даже прокормить себя.
В начале 1997 года судьба меня свела со  старым  товарищем Геннадием Шипиловым.  Он тоже работал в конце шестидесятых – начале семидесятых  годов в орготделе ЦК комсомола. До этого  возглавлял Астраханский горком комсомола. Не высовывался,  отмалчивался, отпускал нередко по любому поводу  едкие замечания.  От него за версту попахивало фрондой. Достаточно было взглянуть на его лицо, чтобы понять: он не туда попал, тут ему не нравится. Я тоже не был  восхищении от порядков в штабе комсомола, поэтому Геннадий вызывал у меня чувство глубокой симпатии.
И вот встреча через четверть века. Не помню уж, где она произошла, однако запомнилось, что Шипилов был в смокинге. Солидный и официальный. За многие годы, в которые мы не виделись,  он  закончил Академию общественных наук, вернулся в комсомол замзавом орготдела, потом был переведен в аппарат ЦК КПСС, дослужился и там до  заместителя заведующего отделом. После августа 1991 года – безработный, несколько лет перебивался случайными заработками, в том числе писал статьи  в различные энциклопедии. Но кадров не хватало, в органы управления стали возвращаться старые аппаратчики -   возвращение их к управлению напоминал призыв большевиками старых спецов. И Шипилов стал первым заместителем председателя исполкома  движения «Наш - дом Россия».
- Почему ты не с нами? -   спросил вдруг Геннадий после дежурных фраз о том, где ты да как ты…
- Хочешь, чтобы я пошел под… -  я изобразил из двух ладоней «крышу», напоминающий «домик» - популярный образ  НДР, который можно было лицезреть на каждом шагу.
- А почему бы и нет? – спросил Шипилов.
Я  сбивчиво разразился тирадой насчет того, что партия власти ничего не делает для выведения страны из кризиса…
- Это не совсем так, - прервал меня мягко Шипилов. -  Приходи в наш исполком, поговорим…
Пришел на проспект Сахарова, 12. Продолжаю свою  обличительную тираду, говорю, что надо делать то-то и то-то, на что Шипилов несколько раз произнес  одну и ту же фразу:
- И мы так считаем…
Для меня, который  меньше года назад пытался помочь Г.Зюганову  на выборах,  услышать в штабе самой ельцинской партии близкие мне оценки ситуации в стране были полной неожиданностью.
- У нас в апреле будет съезд движения. Нужно решение съезда. У тебя тут огромный опыт. Может, возьмешься  написать? В том же духе, как мы тут говорили. Ведь ты же знаешь жизнь внизу, вот и выложи все на бумаге, предложи, что, по-твоему мнению,  нужно делать…
После встречи с Шипиловым, который  снабдил меня кучей материалов для работы, я направился  в ЗиЛовскую «пойму», чтобы перегнать очередное шасси  на стоянку «Техинкома».  Перегонял и думал о разговоре с Шипиловым, верил и не верил тому, что моя разработка пригодится «Нашему - дому России».
Перечитал кучу материалов, проштудировал  программу НДР – всё вроде правильно. Программу  писали  явно умелые люди, нарисовали в своем труде  эдакое общество свободы, справедливости и благоденствия. Естественно,  в соответствии с методом известного «реализма». Но программа была потолще КПССовской, дочитать ее до конца никому не хватит терпения, а уж выполнить…
Мне надо  было вычленить из этой каши благих намерений  самое главное, предложить первоочередные шаги.  При этом я отдавал себе отчет, что НДР  - партия власти, точнее, чиновничества. Что в верхних эшелонах власти господствуют ультрарадикальные либеральные идеи -   чужебесие последнего разлива, которое обуяло околоельцинскую камарилью. Тучи западных, в первую очередь американских советников, бдительно следили за тем, чтобы власть захватившие не отклонялись от постулатов чужебесия, продолжали и дальше разрушать экономику, уничтожать науку, культуру и нравственность.
Но уже тогда, с приходом в премьеры Черномырдина, наметился отход от предписанного сценария. В отличие от «розовых штанишек» Виктор Степанович знал жизнь не по гарвардским  дайджестам, а такой, какая она есть в действительности. Меня всегда поражало сходство ЧВС с моим братом Виктором – рост, походка, черты и  выражение лица были один к одному. Потом, когда  мне раз пришлось наблюдать за Виктором Степановичем в кругу эндээровского начальства да еще во время застолий, я убеждался, что он поистине самородок, вышедший из оренбургской глубинки, оригинально и в то же время  по-народному мыслящий. Помнится, был снят фильм об истоках Черномырдина и  мне запомнились слова пожилой казачки о том, что Витя ходил в школу в разных галошах – до того после войны черномырдины бедно жили. Именно он во времена либеральной вакханалии создал знаменитый «Газпром», который спас и по сей день спасает Россию. Человек очень широкий, вызывающий симпатию своим поведением и знаменитыми изустными перлами, он, конечно же, вызывал недовольство всевозможной околоельцинской шпаны, которую он и затмевал и отодвигал  от «демократического» самодержца.
Когда возникал разговор о якобы косноязычии ЧВС, я всегда это объяснял так: что вы хотите от человека, который всю жизнь общался с буровиками и газовщиками, у которых за плечами была не одна ходка в зону? «Пожалуйста», «будьте любезны» они не понимают, и только крутой слог, где через слово мат, до них доходит. Вот Черномырдин перед телекамерами и редактирует свой привычный ход мысли, вычеркивает матерщину, а зрителям кажется, что он косноязычит.  Однажды после  одного мероприятия с участием творческой интеллигенции был банкет, и  сидевшие рядом со мной композитор Игорь Николаев и его друг Борис Краснов говорили мне:
- Да Виктор Степанович совсем другой человек! Нам же преподносят его совсем по-другому, не таким, какой  он на самом деле есть!
И требовали от меня, чтобы я пошел и попросил Черномырдина вернуться на банкет – он ушел на переговоры с какими-то банкирами. Что и говорить, Виктор Степанович – мастер нравиться людям, которые к нему относятся не с предубеждением.
Геннадий Шипилов олицетворял не радикально-либеральную линию, а черномырдинскую, основанную на житейском опыте и здравомыслии. После нескольких дней раздумий о будущем документе я, наконец,  почувствовал его логику, главную мысль, на которую можно было нанизать  злободневные задачи. Мой прежний спичрайтерский опыт свидетельствовал о том, что без главной мысли, лейтмотива, внутренней логики изложения  такие документы не получаются, представляют собой  кучу надерганных пунктов, нередко случайных, появившихся по методе «пришей кобыле хвост». Поэтому подобные «наборы»  не воспринимаются и не претворяются в конкретных делах. Настрой, ход мысли в управленческом произведении должен совпадать с настроениями людей, тогда они четко сформулированные задачи воспринимают как свои, давно выстраданные.
Когда я  уяснил, что должно собой представлять это произведение,  пошел к Шипилову. По жанру - политическая резолюция, а не решение из набора пунктов. Она должна конкретизировать политику и действия НДР на предстоящие несколько лет. Начинаться бумага должна с критической оценки нынешнего состояния страны. Кто может вытащить Россию из кризиса? Политическая сила, которая будет выражать народные и национальные интересы. Значит, НДР необходимо стать партией народных/национальных интересов, партией здравого смысла. Под этой формулировкой явно подразумевался отход от либерально-радикальной  зауми и бесовщины, переход к государственническим  и патриотическим идеям, обращение к народному опыту, учет и удовлетворение запросов людей,  работа во имя национальных интересов, прежде всего во имя возрождения России.
В чем видится первоочередная задача? В переходе страны постиндустриальную модель развития, что было упущено еще в семидесятые годы – под  оглушительный треск  речей и диссертаций о научно-технической революции. Весь пар тогда ушел в шум, свисток.  В постиндустриальном обществе  производство определяет не столько средства производства, а новые технологии, ноу хау,  определяющими становятся образование, культура, инновационные идеи. Не производство определяет социальную систему, а социальная система - характер производства,  быстрое развитие экономики. Иными словами, необходимо создать  социальную систему постиндустриального общества.
Начинать выстраивать новую социальную систему лучше всего с пересмотра итогов приватизации, поскольку без этого придать ей справедливый характер невозможно. На это шпана,  ставшая миллиардерами, и рулящая страной ни за какие коврижки не согласится. Вместо этой утопии я  потом написал фразу о том, что в Росси победит политическая сила, которая предложит обществу наилучшую социальную систему.
Продолжать совершенствовать политическую систему надо? Надо. Внести изменения в Конституцию, но это не должно становиться предметом политической конъюнктуры. Сутью политической системы должна стать демократия. Но к тому времени слово это стало ругательным, в народе ее называли дерьмократией.  Я уже понимал, что построение демократического общества такая же нереальная задача, как и  коммунистического. Речь можно вести лишь о степени демократичности политической системы, о ее демократизации. Рассказ «Огрызок французской булки», где я впервые заикнулся о свершившейся в России бюрократической революции, был написан еще в 1994 году. Политическая система отчаянно нуждается в демократизации, но этот процесс надо назвать как-то по-иному, не употреблять скомпрометированное понятие. Синоним нашелся – дебюрократизация, что в условиях нашей страны и является демократизацией, то есть  передаче функций управления  народу, в данном случае – гражданскому обществу.
Сложилась ситуация, при  которой около половины избирателей или не принимали участие в выборах, или же партии и кандидаты в депутаты не проходили в  Госдуму или законодательные собрания. То есть, парламенты управляли от имени меньшинства. Идеальный выход – введение обязательного голосования, но после него ни одна партия и костей своих не соберет. Выход  может быть в создании института Всероссийского гражданского или общественного конгресса, где концентрировались бы силы, представляющие  меньшинство избирателей, а в действительности – его большинство, различные общероссийские общественные организации, в придании  этому институту права законодательной инициативы. Парламентские партии участвуют в работе конгресса с правом совещательного голоса.
Какая еще проблема  стала общенациональной? Преступность. Даже в окончательном варианте резолюции было зафиксировано: «Преступность превратилась в общенациональную проблему номер один». Выход? В декриминализации страны, создании и осуществления соответствующей программы.
С этих отправных, важнейших моментов посмотреть на проблемы становления российской государственности, раздираемой ельцинским советом брать  суверенитета стока, скока можно проглотить. Нужно сделать акцент на усилении эффективности государственного влияния на экономику и социальную политику, все сферы жизни общества. И опять же это шло вразрез политике изничтожения российского государства, проводимой шпаной по подсказке западных идеологических центров. Эти задачи должны превратить НДР в ведущую политическую силу общества, сделать из избирательной машины  партию конкретного и непосредственного действия.
Геннадий Шипилов одобрил мой замысел и подходы. Одно дело на словах, а другое – на бумаге, как это всё это ляжет. И я засел за создание первого варианта резолюции. Спустя неделю первый вариант был готов. Конечно,  не без недочетов, не прописанных мест, но была создана основа документа. Шипилов остался доволен, высказал кучу замечаний. Среди них было такое:
- Я же давал тебе материал от группы Шохина. Почему ты нигде не использовал его?
- Да там одни общие пустопорожние, набрыдшие всем декларации! Пытался учесть, но увы, ни одного стоящего предложения на пятидесяти страницах не нашел. Посмотри сам, может,  обнаружишь то, что можно включить…
Спустя несколько дней  Шипилов сказал, что взять из шохинского материала действительно нечего. Чувствовалось, что для него это было неожиданным открытием.  Александр Шохин возглавлял в НДР программную комиссию, под его руководством была сформулирована и принята программа движения, он считался главным идеологом движения.
Шипилов подключил к работе профессора Зотову Зою Михайловну, которая, кажется, работала  в Академии общественных наук, и мы вдвоем, разложив листы на просторном столе в зале заседаний, обсуждали, правили, дополняли текст. К концу дня машбюро перепечатывало текст, по сути, каждый день – новый вариант, мы  отдавали его Шипилову, а утром получали замечания. И все начиналось сначала. Жанр таких документов – труднейший и сложнейший, работать над ними с полной отдачей меня и Шипилова вышколили еще в ЦК комсомола.
Наконец, Шипилов счел нужным ознакомить с проектом документа других заместителей председателя исполкома, главу фракцию НДР С.Беляева, А. Шохина, первого зампреда Госдумы В. Рыжкова...  С Ю. Сизовым, бывшим заместителем гендиректора ТАСС, заместителем председателя исполкома, отвечавшим за идеологию, у меня сложились нормальные рабочие отношения – я советовался с ним, мы спорили, но и находили общий язык. Председатель  исполкома В. Бабичев, на ту пору вице-премьер  и руководитель  аппарата правительства, в обсуждении, естественно, не участвовал. Ему надо было давать согласованный всеми сторонами текст, а уж он должен был представить его Черномырдину.
Проект вызвал немало нареканий, что было естественно – по своей сути в нем предлагалась коррекция курса НДР, отход от реформаторства, бездумного и разрушительного, чуждого России, проводившегося в интересах Запада.  В конце концов, Шипилов, как он рассказывал,  посоветовал им написать резолюцию лучше обсуждаемой. Только на это никто не решился.
Потом работа шла на даче в Волынском. Зоя Михайловна продолжала работать с резолюцией, а я и министр образования В. Кинелев корпели над «Рабочими материалами» для делегатов съезда, которые дополняли резолюцию и мотивировали ее многие положения. Владимир Георгиевич был министром,  вице-премьером в правительстве Черномырдина, потом вновь министром, и когда мы работали с ним в Волынском, он готовился уйти из правительства, возглавить Институт ЮНЕСКО по информационным технологиям. Технарь,  работавший в НПО «Энергия», которое работает на космос, он наверняка чувствовал себя не в своей тарелке в ельцинском окружении. Дорабатывая документы, мы с ним не  спорили, поскольку по принципиальным вопросам были единомышленниками. Разумеется,  министр обладал неизмеримо большим объемом информации, чем писатель-дальнобойщик, и его участие  в работе позволило  за несколько дней завершить  «Рабочие материалы».
Четвертый съезд НДР принял политическую резолюцию, но из нее неизвестным мне образом выпало положение о переходе на постиндустриальную фазу развития,   партии народных/национальных интересов,  дебюрократизации и декриминализации, Всероссийском общественном конгрессе. Видимо, редакционная комиссия во главе с А.Шохиным, который докладывал резолюцию съезду, поработала. Для съезда чиновников дебюрократизация могла показаться угрозой их собственному существованию. Но через несколько лет я  по поводу статьи В. Путина, совпавшей с его вступлением  в должность президента,  написал в «Парламентской газете» с хитрецой, что новый президент имеет в виду актуальной  задачу дебюрократизации. Спустя некоторое время правительство приняло решение о дебюрократизации в сфере малого предпринимательства – хоть шерсти клок, хотя под дебюрократизацией  следует понимать разбюрокрачивание политической системы, государственного управления и сознания людей. К решению ни  одной из этих задач  никто не приступал. А они в условиях свершившейся великой бюрократической революции, в эпоху самовластья и беспредела бесконтрольного чиновничества становятся всё более злободневными.

У Вас недостаточно прав для комментирования